Кузьма Минин - родом из Нижнего! Последние данные к биографии героя
Недавно в ННГУ им. Лобачевского вышел очередной сборник научных статей под собирательным названием "Мининские чтения". Сборник припозднился, поскольку научная конференция, по итогам которой он составлен, состоялась еще в октябре 2006 г. Но, как всегда у нас бывает, денег на науку катастрофически не хватает. Есть там одна статья, могущая кое-что радикально перевернуть в нашем сознании. Принадлежит она перу известного нижегородского историка, краеведа, архивиста Б. М. Пудалова, называется "К биографии Кузьмы Минина". С выводами этой научной публикации в популярной форме мне бы и хотелось ознакомить читателей "Нижегородской правды".
ИЗ ДОСТОВЕРНЫХ ИСТОЧНИКОВ:
Во вступительной части статьи говорится о том, что достоверных биографических данных о К. Минине и его родственниках в дошедших до нас исторических источниках крайне мало и носят они отрывочный характер. Объяснимо это, прежде всего, тем что жил народный герой в эпоху, когда родословные записи велись исключительно для "служилых людей по отечеству" (то есть для дворянского сословия). Мининский же род относился к посадским людям (сословию "тягловому"), которые данной привилегией не обладали. Не было у посадских даже фамилии, звали их по имени-отчеству (по отцу), к которому могло быть добавлено какое-либо личное или родовое прозвище. Что же из источников (помимо ополченческого, "общественного" периода в жизни К. Минина) нам известно? Известно, что в 1613 г. за заслуги перед Отечеством К. Минин стал думным дворянином, получил в вотчину с. Богородское с деревнями (в Нижегородском уезде). Затем состоял на службе у царя, выполняя важные государственные поручения. Умер по дороге из Казанского уезда, куда был послан "для сыску, что черемиса заворовала", и случилось это весной 1616 г.. Известно также, что после смерти его остались вдова Татьяна Семеновна и сын Нефед (Мефодий). Грамотой от 5 июля 1616 г. они в качестве единственных наследников К.Минина получили право на владение Богородской вотчиной. Нефед служил при дворе Михаила Романова в чине стряпчего, сохранились его автографы (автографы его отца, К. Минина, неизвестны). Был женат, но детей не имел. Умер Нефед Кузьмич Минин в 1632 г. (между 1 сентября и 3 декабря). После смерти Нефеда, единственного сына в семье, линия рода Кузьмы Минина, по сути, пресеклась. Вдова К. Минина, Татьяна Семеновна, пережив мужа и сына, умерла вскоре после 1635 г., приняв перед смертью монашеский постриг под именем Таисия. Вдова Нефеда, Анна, Михайлова дочь, урожденная Тихонова, вторично вышла замуж за Андрея Ивановича Зиновьева, была жива еще в 1644/45 г. В грамоте от 31 октября 1616 г. имеется фрагмент челобития Нефеда Минина об обидах, чинимых его дядьям. Дядья упоминаются именно во множественном числе, в то же время из братьев К. Минина документально известен лишь Сергей, который привез в Нижний грамоту 1616 г. (и то - лишь по помете на обороте грамоты). Вот, в принципе, и все основные биографические вехи в судьбе К. Минина и членов его семьи. Но "белых пятен" несоизмеримо больше. Нет, к величайшему сожалению, наиважнейших сведений о месте и времени рождения Кузьмы Минина, каких-либо данных о его родителях (неоспорим только факт, что отца руководителя Нижегородского ополчения звали Мина, от которого сын и получил сначала отчество, а позже фамилию; кроме того, имеются данные, которые будут приведены ниже, что на склоне лет отец К. Минина принял монашеский постриг). Дата его смерти - 21 мая, отмечаемая как День памяти героя, тоже предположительна, связана с нижегородским преданием. Неизвестны происхождение, дата и место рождения вдовы Кузьмы Татьяны Семеновны. Даты жизни братьев К. Минина и даже их имена (кроме Сергея, сколько вообще братьев было?) также отсутствуют. Сведения о потомках последних, то есть о племянниках К. Минина и т. д., в документах не обнаружены. "Но как же так?! - воскликнет читатель. - Имеется целая литература об исконно балахнинских корнях Кузьмы Минина! Называются имена его тамошних братьев, отца, деда, прадеда! Упоминают и о сестре Кузьмы Минина Дарье! А еще был у Кузьмы Минина второй сын - Леонтий!" В том-то и дело, что есть литература и: "литература". Б. Пудалов беспристрастен в своих суждениях, анализируя исключительно достоверные источники (в статье он неоднократно и, разумеется, не случайно вводит это прилагательное). С его точки зрения: "Существование у Кузьмы Минина сестры Дарьи, упоминаемой в популярной и художественной литературе, документально подтвердить не удается". Следовательно, о чем сыр-бор?
"ПОБОЧНЫЕ" МИНИНЫ, "ВНЕБРАЧНЫЕ" МИНИНЗОНЫ:
Или вот еще, что немало подивило автора публикации: ":утверждения нижегородского краеведа И. Л. Мининзона о внебрачном происхождении своего предка от Кузьмы Минина, на что якобы указывает фамилия, означающая "сын Минина". На самом же деле фамилия Мининзон происходит от древнееврейского???? ("миньян", в идишистском произношении "мuнин", - "молитвенный кворум") и означает "усыновленный решением общины". "Кузьма Минин, - заключает Б. Пудалов, - тут и вовсе ни при чем, так что можно лишь сетовать на плохое знание родной культуры и на поспешные публикации". Напомним читателю, что "звонкие" публикации на тему, что, дескать, нагулял народный герой с некоей еврейской дщерью первого из Мининзонов, стали появляться пару лет назад в одном из "желтых" либеральных изданий, а И. Л. Мининзон, который регулярно озвучивает данную версию, вовсе не профессиональный историк, но ее любитель (по основной профессии он ботаник). Таким образом, слухи про "сестру" Дарью, про "внебрачного" Мининзона и тому подобное - все это из сферы, так сказать, фэнтези, к науке отношения, даже при первом приближении, не имеющее. Куда сложнее, если не совсем выверенные, продуманные версии выдвигают профессионалы-историки. Публикуются они в специализированных изданиях, которым принято верить. Так, в "Записках краеведов" (Горький, 1975, с. 108-112) в статье архивиста и краеведа И. И. Голова "Род Кузьмы Минина (по новым материалам)" утверждалось, что, "кроме Нефедия у Минина был еще один сын - Леонтий", чьи потомки внесены в дворянскую книгу Тульской губернии. Предположение это не ново, известно, как видим, еще с 1975 г. и широко гуляет по городам и весям: Б. Пудалов опровергает: "Эту версию трудно рассматривать всерьез - не только потому, что автор опирался на поздние и весьма сомнительные документы конца XIX - начала XX вв., но еще и потому, что в документах на вотчину Кузьмы Минина - с. Богородское с деревнями - не названо никаких иных наследников, кроме Нефеда. Между тем практика вотчинного и поместного делопроизводства XVII в. требовала перечислить всех сыновей и даже дочерей, если таковые имелись, для определения доли наследства: чтобы сыновья могли "государеву службу служить", а дочерям "на прожиток" и для последующего замужества с приданым. Вотчина же Кузьмы Минина, напомню, после смерти сына Нефеда перешла в другой род, на что справедливо обращала внимание еще Н. И. Привалова - блестящий знаток документов XVII в. Другими словами, тульские Минины - всего лишь однофамильцы нижегородских. А вообще, имя Мина на Руси некогда было весьма популярно, отсюда и распространение фамилии в целом. А теперь о главном, на мой взгляд, - о балахнинских корнях Кузьмы Минина.
ВЕРОЯТНЫЕ "ОТЦЫ И ДЕТИ"
Б. Пудалов сообщает: ":версия о балахнинском происхождении Минина впервые появилась в статье видного нижегородского историка-краеведа И. А. Кирьянова. "Отправным пунктом, - читаем далее, - в рассуждениях И. А. Кирьянова стало существование "давнего нижегородского предания, связывающего фамилию Мининых с Балахной". В качестве источника для доказательств своей версии исследователь привлек записи "рода Кузьмы Минина" и "рода Нефеда Минина" соответственно в синодиках Нижегородского Печерского монастыря (1648 г.) и Нижегородского Михаило-Архангельского собора (кон. 70-х - 80-е годы XVII в.), а также "Писцовую книгу" г. Балахны 1674-1676 гг. Все указанные источники приведены И. А. Кирьяновым по публикациям Нижегородской губернской ученой архивной комиссии (НГУАК). И. А. Кирьянов обратил внимание на совпадение имен балахнинских Мининых, упоминаемых в "Писцовой книге", с именами в указанных поминальных записях синодиков: совпадают имена Григорий (отец "гостиной сотни Андрея Григорьева сына Минина" в "Писцовой книге" и восьмое по счету мужское имя в Архангельском синодике), а также Михаил ("место пустое Мишки Минина" в "Писцовой книге" и шестое по счету мужское имя в Архангельском синодике). Этих совпадений показалось : достаточно для заключения "о тесной связи сведений о семействе балахнинских Мининых с имеющимися данными о Кузьме Минине и его роде". Отметив, что все Минины, жившие в Балахне в период составления "Писцовой книги" 1674-1676 гг., "были родственниками и наследниками их деда Федора Минина", именовавшегося также "Федором Мининым сыном Анкудиновым" и указав на источник конца XVI в., упоминающий "Миню Анкудинова", нижегородский историк сделал вывод: "В последнем не трудно увидеть родоначальника рода балахнинских Мининых и вероятного отца Кузьмы Минина (инока Мисаила, указанного в синодиках)": Да простит меня читатель за обширную цитату, но она необходима. В том смысле, что дает понять глубину проблемы и ход мысли ученого. Итак, на основании чего и к каким выводам пришел И. А. Кирьянов? Чтобы ответить на этот вопрос, отвлечемся ненадолго от статьи Б. Пудалова и расскажем о другом исследовании. Дореволюционная Нижегородская губернская ученая архивная комиссия (НГУАК) под руководством А. Я. Садовского вела масштабное "следствие по делу" имени, рода-племени Кузьмы Минина. Поднимался и анализировался всевозможный и богатейший материал, ныне, к сожалению, во многом утраченный. В частности, по архивам изучались все Минины, когда-либо жившие в Н.Новгороде и "его окрестностях". Тогда-то и были сделаны выписки из синодиков нижегородского монастыря и аналогичного собора, а также из балахнинской "Писцовой книги". В нижегородских источниках доподлинно прослеживался род Кузьмы Минина и его сына Нефеда. В Балахне тоже оказались Минины. Однако их связь с семьей героя столетие назад никто категорически не взялся утверждать. И. А. Кирьянов эту связь обнаружил. Подняв еще один источник, конца XVI в., упоминающий "Миню Анкудинова", указал на "родоначальника рода балахнинских Мининых и вероятного отца Кузьмы Минина". Но: В своем тексте Б. Пудалов намеренно выделяет слова ученого - "вероятного отца". И для усиления эффекта добавляет: "Предположительность вывода И. А. Кирьянова о Мине Анкудинове как отце Кузьмы Минина очень примечательна". Чем же примечательна? Да тем, что ученый и сам полностью не уверен в своей правоте!
ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ ГЛУБОКОЙ?
Безусловно, И. А. Кирьянов имел право на свое мнение, как имеет это право любой другой ученый-исследователь. В то же время вероятность его суждений, которую, собственно, он и не скрывал, не могла не настораживать. Значит, поднятая И. А. Кирьяновым проблема требовала дальнейших изысканий и обсуждений. Дискуссии, однако, не последовало. Нижегородского ученого безоговорочно поддержал московский и очень авторитетный - один из крупнейших специалистов по истории Древней Руси В. А. Кучкин. Не только поддержал, но и, как пишет Б. Пудалов, ":расширил круг источников о балахнинских Мининых за счет привлечения двух писцовых книг - города Балахны 1645/46 г. и Заузольской дворцовой волости 1591 г. Первый из указанных источников позволил уточнить имущественное состояние одного из балахнинских Мининых - Ивана Ивановича; второй же источник сообщает о трех деревнях "за балахонцом за посадским человеком за Минею за Онкудиновым". В итоге В. А. Кучкин сделал обоснованный вывод о зажиточности и состоятельности балахнинских Мининых (:) Вывод этот не вызывает сомнений и возражений, однако никаких новых документальных свидетельств родства балахнинских Мининых и Кузьмы Минина В. А. Кучкин не привел. По этому принципиальному для нас вопросу московский историк всецело принял точку зрения И. А. Кирьянова, и складывается впечатление, что балахнинское происхождение Кузьмы Минина он считал доказанным". Как видим, "балахнинский след" в биографии Кузьмы Минина совсем не так отчетлив, как кому-то хотелось бы, и Б. Пудалов вполне резонно предлагает "последовательно разобрать аргументы сторонников "балахнинской" версии". Что, например, стоит за таким важным аргументом, как "давнее нижегородское предание, связывающее фамилию Мининых с Балахной", на которое ссылается И. А. Кирьянов? "Что это за предание, - спрашивает Б. Пудалов, - насколько оно давнее, о каких Мининых в нем идет речь и какова степень его достоверности? Об этом нижегородский историк-краевед ничего не сообщает, так что данный аргумент "повисает в воздухе". "Быть может, - предполагает Б. Пудалов, - И. А. Кирьянов имел в виду мнение или какие-то высказывания А. Я. Садовского, председателя НГУАК в 1909 - 1918 гг., о балахнинских корнях Кузьмы Минина? Известно, что А. Я. Садовский, публикуя "Писцовую книгу" г. Балахны 1674 - 1676 гг. в действиях НГУАК, допускал такую возможность и выделил курсивом имена всех балахнинских Мининых, как возможных родственников нижегородского земского старосты. Странно, что И. А. Кирьянов, упоминая исследование А. Я. Садовского о К. Минине, умолчал об этом обстоятельстве, позднее отмеченном В. А. Кучкиным. Впрочем, даже мнение А. Я. Садовского не может рассматриваться ни как "давнее предание", ни, тем более, как подтверждение балахнинского происхождения Кузьмы Минина: здесь речь может идти лишь о научном приоритете, авторстве "балахнинской" версии - не более". "Более весомо, - пишет далее Б. Пудалов, - выглядят на первый взгляд совпадения имен в поминальных записях рода Кузьмы и Нефеда Мининых, с одной стороны, и в "Писцовой книге" г. Балахны 1674-1676 гг. Но это лишь на первый взгляд; на самом же деле совпадений очень мало. В коллекции документов, собранной НГУАК и ныне хранящейся в Центральном архиве Нижегородской области (ЦАНО), удалось обнаружить выписку из Архангельского синодика - поминальную запись рода Нефеда Минина, сделанную для А. Я. Садовского. Из двадцати одного мужского имени, включенного в данную поминальную запись, соответствие с именами балахнинских Мининых обнаруживают лишь три - Григорий, Михаил, Иван. Имена эти, однако, были столь распространены в России XVII века, что делать какие-либо выводы из их совпадения в синодике и книге 1674-1676 гг. некорректно. А вот отсутствие в "Писцовой книге" совпадений с редкими именами поминальной записи весьма красноречиво: среди балахнинских Мининых не встречаются Симеон, Родион, Климент, Никифор, Фома, Флор, Аввакум, Лукьян. Но гораздо существеннее, что в поминании семьи К. Минина не нашлось места имени Анкудин (в любом из произносительных вариантов - Анкидин, Киндин, Кудим и т.п.), а ведь этого человека сторонники "балахнинской" версии считают дедом Кузьмы Минина: Получается, что и совпадение трех имен не является решающим аргументом в пользу балахнинского происхождения рода Кузьмы Минина. Как раз наоборот: эти совпадения наводят на мысль: не имеем ли мы дело с "однофамильцами"?" "В итоге, - заключает Б. Пудалов, - приходится констатировать, что версия о происхождении Кузьмы Минина из Балахны (или о балахнинских корнях его рода) остается недоказанной, а потому не может быть принята даже как гипотеза. Кузьма Минин - нижегородец, посадский человек Нижнего Новгорода, как он и именуется в сохранившихся документах своего времени".
ИСТИНА ДОРОЖЕ!
Предвижу как горячих сторонников изложенной точки зрения - ученых и любителей отечественной истории, исповедующих безусловный принцип "Истина - дороже!", так и ярых ее противников. Слышу досадливое брюзжание: "Ну к чему, к чему все это?" Мол, какая кому разница, из Балахны Кузьма Минин родом или из Нижнего, кто его родители, был у него сын Леонтий или не был? Минину от этого не убудет и не прибудет, он же - МИНИН! А в головах людей, которые и без того затуманены, поселится новая сумятица! Но вдумаемся, господа: а отчего затуманено сознание наших сограждан и так ли безобидны все эти многочисленные версии, касаемые родословной Кузьмы Минина, которыми в последние годы с введением общенародного празднества 4 ноября изобилуют печатные и электронные СМИ? К примеру, версия Мининзона, что, дескать, "налево гулял" истинно православный и народный герой, в неискушенном сознании вполне способна трансформировать образ спасителя Отечества в этакого своего парня, которому ничто человеческое не чуждо. А версия о татарских корнях К. Минина? О ней в своей статье Б. Пудалов также упоминает: ":в средствах массовой информации была озвучена - без каких-либо доказательств - версия о нерусском происхождении К. Минина (крещеный татарин?). Она не может быть принята, так как противоречит свидетельствам источников: монашеский постриг отца и жены Кузьмы свидетельствуют о глубоких православных корнях рода". "Утку" запустил журнал "Огонек", N30, 2002 г. Напомню, что журнал опубликовал беседу с известным историком В. Махначом, которая касалась периода договорно-вассальных отношений Руси с Ордой. К интервью абсолютно не к месту крупным шрифтом прилагалась врезка: "Земский староста Нижнего Новгорода крещеный татарин Кириша Минибаев, он же Кузьма Минин, действительно сделал то, что сделал. Да не вписался в величественную картину национального единения. После XVIII века о племенной принадлежности Минина упоминать перестали:". В. Махнач ничего подобного не говорил. В редакции "Огонька" объяснили: дескать, был это анонс материала, который хотели опубликовать, но не опубликовали, потому как из редакционного портфеля он исчез. Кто автор материала? Какой-то нижегородец, но ни имени его, ни координат в редакции тоже не осталось: Провокация в чистом виде! Направлена, как понимаю, на то, чтобы вновь заронить сомнение в отношении православной "крепости" Кузьмы Минина, которая чрезвычайно важна в понимании мотивов поведения героя, да и сути всех событий Смутного времени. Прошу простить великодушно, но крещеный татарин, еврейское оставивший потомство, - не таким ли, в конечном счете, "кое-кто у нас порой" хочет представить в мнении народном образ героя, которого, по идее, должны почитать в народе святым?
СВЯТЫЕ ЗЕМЛИ РУССКОЙ
Всегда, когда пишу или думаю о Кузьме Минине, поражаюсь необычайности и грандиозности этой исторической фигуры. Человек из народа, сметливый, как и все русские, но без чинов и должного образования, по всей видимости, не обученный даже грамоте, далекий от ратных дел, он действительно спас Россию! Если бы не он, трудно и предположить, куда бы свернула нас история! Отдавая должное воеводе Дмитрию Пожарскому, его полководческим и иным талантам, отметим все же, что и на князя Пожарского указал не кто иной, а Кузьма Минин. И не ошибся! По масштабам, им содеянным, не знаю даже, с кем Кузьму Минина сравнивать. Наверное, с Ильей Муромцем. Тот тоже из народа, из самого что ни на есть захолустья - окраинного Мурома. И тоже "тридцать лет и три года" сиднем сидел, ничем особым не отличаясь, ждал своего часа. А потом поднялся, богатырушко, и давай во славу Отечества чудеса творить. За что и причислен к лику православных святых. Словно бы ниоткуда и вдруг Кузьма Минин появился, защитил веру и Отечество, а затем скромно ушел - столь же внезапно, не оставив грядущим поколениям ничего, кроме России и великой памяти о себе! Видится в этом высший промысел! Своей малоизученностью Кузьма Минин как бы учит нас, неразумных, с высоты небес и веков: "Друзья! А вы изучайте, изучайте: Знать надо родную-то историю!" В связи с чем всем, кому дорога история Отечества, областной и городской нижегородской нашей власти предлагаю: 1) учредить областную архивную комиссию наподобие той, что существовала в губернии в дореволюционные годы, возложив на нее проблематику, связанную исключительно с памятью о нашем великом земляке К. Минине и с героическим подвигом Нижегородского ополчения 1611-1612 гг.. Учредить необходимо хотя бы уже потому, что не за горам 400-летие празднования победы над польско-литовскими оккупантами; 2) итогом работы этой комиссии сделать создание в Н. Новгороде музея Кузьмы Минина (нет пока такого музея, если не считать небольшой экспозции в Балахне, что, согласитесь, позор!). В Москве, кстати говоря, Музей Д. Пожарского, пусть небольшой, но недавно создан. Потому что - хватит! Нафантазировали! Фэнтези вон уже на тему снимаем (фильм "1612" финансировало Федеральное агентство по культуре и кинематографии во главе с М. Швыдким). Здесь Минин не Минин, Пожарский не Пожарский, "белокрылая" шляхта "летает", единорог по лесам неприкаянно бродит, факты перевраны и - мрак сплошной: А Борису Моисеевичу Пудалову, с которым мы дружны еще с университетской скамьи, за честный, достоверный научный материал - низкий поклон!
